Восьмое сентября 1941 года – самая скорбная дата в истории северной столицы России – день начала фашистской блокады Ленинграда. В этот день 81 год назад вокруг города замкнулось вражеское кольцо, в котором ленинградцам суждено было провести почти 900 страшных дней и ночей.
Все камышловцы знают, что Детская художественная школа расположена уже более 40 лет в особняке купчихи Воронковой. Сама Елизавета Александровна умерла в декабре 1918 года, а вот ее дети разъехались по разным городам России. В наш город несколько раз приезжала из Санкт- Петербурга праправнучка купчихи — Галина Павловна Яроцкая. Она приходила в музей, делилась воспоминаниями, гуляла по улочкам Камышлова, полюбила город своих предков. В последний приезд Галина Павловна оставила свои воспоминания о первой блокадной зиме в Ленинграде, которыми мы хотели бы поделиться в эту памятную дату.
«Я родилась в Ленинграде 6 марта 1937 года. Когда началась война, мне было 4 года. Я с мамой осталась в Ленинграде, брата с яслями эвакуировали. Мы жили на улице Каляева д. 13.
8 сентября началась блокада. Шли непрерывные бомбежки.
Хочу рассказать одну историю. Бомбы упали прямо в наш дом. Был очень сильный толчок, мы находились в бомбоубежище и нас засыпало. Помню ужасный крик, плач детей, темно, становится душно. Люди бросаются на стены. Многие молят Бога о спасении. Кажется, время остановилось. Сколько прошло времени — не знаю. Нас откопали. Из тревожных детских воспоминаний остались звук самолетов, взрывы, звон выбитых стёкол. Не было электричества, не было отопления, не было воды, за ней ходили на Неву. Было очень страшно. Топили, чем придётся: ломали стулья, столы, шкафы. Мы вместе с мамой спали в одежде, в зимних пальто, сверху одеяла. Мама приходила поздно, так как после работы шла рыть окопы. У неё есть медаль «За оборону Ленинграда» и медаль «За победу над Германией». Люди умирали ежедневно, особенно зимой, шли по улице, падали и умирали.
Зима 1941-1942 годов была самая тяжёлая, когда морозы достигали 40 градусов, а не было ни дров, ни угля. Съедено было все: и кожаные ремни, и подмётки. В ноябре 1941 года была введена самая низкая норма хлеба -125 грамм, выпеченного пополам с древесными и другими примесями. Самое голодное время было с декабря 1941 по январь 1942, когда кроме хлеба, неработающим людям по карточке ничего не давали. Помню, как сижу и ем клей, отдирая его с книжных переплётов и обоев.
Чтобы спасти положение, в ноябре 1941 года началась прокладка ледовой дороги для перевозки грузов через Ладожское озеро. Водителям автомашин приходилось несколько раз в сутки совершать рейсы в 36 км, рискуя провалиться под лёд или погибнуть от рвущихся бомб. Такая узкая полоса Ладожской воды превратилась в легендарную «Дорогу жизни». У меня и у мамы была страшная дистрофия. До сих пор у меня на позвоночнике остались следы фурункулёза. Маме выдали предписание на эвакуацию в Ярославль. В конце февраля мы в автобусе ехали к Ладожскому озеру. Там надо было пересаживаться на грузовые машины (полуторки). Мама пошла искать машину, а меня оставила с вещами в сугробах. Было страшно и холодно. Я кричала: «Мама, мамочка, меня то забыли». Пришла мама, и едва мы успели погрузиться на грузовик, как он тронулся по «дороге жизни». Вещи остались в сугробах.
Переезд через Ладогу был очень трудный и опасный. Машины могли попасть в полыньи, были постоянные обстрелы. Холодный воздух обжигал лицо. Мы ехали на Большую землю, после того, как пережили самый тяжёлый зимний период. Мы приехали в Ярославль. Нас встретила тетя Зина, у неё мы и остановились. Она накормила нас тюрей (это хлебные кусочки в чае или молоке). К еде привыкали трудно. Ели мало и часто, организм не принимал еду. Победу мы встретили в Ярославле, а в 1946 году вернулись в Ленинград.»
На фото Галина Павловна Яроцкая в наши дни (слева) и с братом Володей в 1941 году.
